Обряды, предшествующие погребению
Тело усопшего тотчас по смерти омывают и облекают в одежды или приличные его званию и должности, которую он занимал при жизни, или в белые одежды, знаменующие одежду нетления и бессмертия. Впрочем, у тех, которые облекаются по смерти в одежды, сообразные с их званием, белую одежду заменяет то белое покрывало, которое обыкновенно кладётся на умершего.
Омытое и облаченное в одежду тело православного христианина полагают во гроб. Лоб умершего украшают венцом с изображением Иисуса Христа, Божьей Матери, Иоанна Предтечи и написанием Трисвятой песни, а на руки полагается икона или крест.
Умерший христианин украшается венцом как борец, с честью оставивший поле своего подвига и надеющийся получить венец небесный по милосердию Божией Матери и Иоанна Предтечи. А икона или крест на груди умершего служат не только отличительным знаком того, что умерший был православным христианином, но и говорят окружающим о необходимости иметь веру в Спасителя нашего и в ходатайство святых для получения Царствия Небесного.
Чтобы облегчить душе умершего переход в другую жизнь, над гробом православного христианина тотчас по смерти его начинают совершать молитвы о упокоении души: поются панихиды и читаются псалмы. Псалтирь, изображая движение души нашей, весьма живо сочувствует и нашей радости, и нашей скорби, подавая весьма много утешений скорбящему сердцу.
Во время кровавых гонений на христианство, христиане имели обыкновение собираться при гробах мучеников. Узкая и тесная катакомба обращалась в храм, а смиренный гроб мученика делался священным жертвенником, где всю ночь раздавались молитвы. От этих молений, совершавшихся над гробами мучеников в течение целой ночи, получили начало наши панихиды.
Через трое суток тело умершего христианина выносят в храм. Приготовлением к выносу тела служат каждение вокруг него и пение кратких тропарей об упокоении усопшего.
При выносе умерших поют «Трисвятое» в знамение того, что умерший теперь переходит в царство бесплотных духов, окружающих Престол Вседержителя и неумолчно воспевающих Ему Трисвятую песнь. Окружающие гроб имеют в руках зажжённые свечи, как бы торжествуя победу и выражая радость о возвращении брата своего к вечному и неприступному Свету. Раздающийся при этом звук колокола возвещает в это время живым, что у них одним братом стало меньше, и знаменует ту страшную трубу Архангела, которая раздастся в последний день мира и услышится во всех концах земли.
Когда тело умершего приносится в церковь, его поставляют посреди храма с лицом открытым и обращённым к востоку, а около гроба поставляют светильники. Таким положением тела умершего Церковь хочет выразить своё материнское желание, чтобы не только живые, но и умершие участвовали духовно в приношении таинственной жертвы, и, не имея возможности молиться Богу своими мертвыми устами, молили бы благого Бога о помиловании хотя бы своим положением.
Чин погребения христианина
Чин погребения православного христианина состоит: из псалмопения и песнопений, чтения Священного Писания и разрешительной молитвы над умершим, целования умершего, возлияния на него елея и посыпания землёй, положения тела умершего в могилу.
После Божественной литургии начинается последнее молитвословие об умершем христианине. Краткие молитвы и чтение псалма: «Живый в помощи Вышняго в крове Бога небеснаго водоворится» (Пс. 90, 1), сменяются пением псалма 118-го: «Блажени непорочнии, в путь ходящии в законе Господни», в котором изображается блаженство душ праведных, соблюдающих закон Господень, твёрдое упование на милость Божию и тихие молитвы о помиловании. Псалом этот разделяется на три статьи, из которых в первой и последней каждый стих псалма сопровождается припевом «Аллилуия», а второй – «Помилуй мя раба Твоего».
За боговдохновенными псалмами Давида следуют стихи новозаветные, поющиеся с припевом «Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим» и изображающие всю судьбу человека. Созданный из ничего, получивший образ Божий, за преступление заповеди человек возвращается в землю. Но и теперь человек есть образ неизреченной славы, хотя и носит язвы прегрешений; и теперь дерзает он просить милосердие Божие, чтобы оно возвратило ему через покаяние вожделенное отечество, где находится Источник жизни.
Вскоре за сими стихами поётся канон. Все тропари его проникнут ы молитвой к мученикам, которых Церковь просит ходатайствовать об усопшем, но здесь же Церковь научает нас смотреть правильным взором на настоящую жизнь. Так, 6-я песнь представляет настоящую жизнь под видом постоянно волнующегося бурного моря, а смерть – путеводителем к тихому пристанищу. После такого изображения жизни человеческой священнослужители, стоящие около гроба со свечами в руках, молят Бога, избавляющего умершего от волн житейского моря, успокоить его со святым, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная».
За каноном следуют самогласны. Это вопль человека над развалинами жизни человеческой о суете её, ничтожности, всех бедствиях и скорбях. Какая житейская сладость пребывает, не причастна печали? Какая слава стоит на земле непреложна? В одно мгновение всё это отнимает смерть. «Где есть мирское пристрастие? Где есть злато и серебро? Где есть рабов множество и молва? Вся – персть, вся – пепел, вся – сень». И далее: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть, и вижду во гробех ледащую, по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, бесславну, не имущую вида».
При такой безотрадной картине человеческой жизни христианин находит себе утешение в словах и обетованиях нашего Спасителя. Апостол Павел переносит мысль нашу за пределы гроба и раскрывает пред нами дивные тайны будущего преображения тела человеческого. Иисус же Христос утешает нас, говоря: «Аминь, аминь глаголю вам, яко грядет час, в он же вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут сотворшии благая в воскресение живота, а сотворшии злая в воскресение суда» (Ин. 5, 28).
После Евангелия духовный отец умершего, вслух всей церкви повторяет данное ему пред смертью разрешение во всех грехах, в которых он покаялся или которые забыл исповедать по слабости памяти, а также снимает с него и все епитимии, и клятвы, которым он мог подпасть во время своей жизни. Для более наглядного удостоверия всех близких умершему в прощении его и примирении с Церковью духовный отец прочтённую им разрешительную молитву влагает в руку умершего. Такой обычай влагать грамоту в руки умершего появился в России во времена Феодосия Печерского. Он первый «быв убежден любовью Симона Варяга, написал словеса молитвы прощальные. Симон же заповедал сие рукописание по смерти вложить в руце свои».
По прочтении разрешительной молитвы начинается последнее целование умершоего как знак нашего единения и любви к нему, не престающей и за гробом. Последнее целование умершего совершается при пении трогательных песней: «Зряща мя безгласна и бездыханна предлежаща, восплачите о мне братие и друзи, сродницы и знаемии: вчерашний бо день беседовах с вами, и внезапу найде на мя страшный час смертный; но приидите вси любящи мя и целуйте мя последним целованием; не ктому бо с вами похожду, или собеседую прочее, к Судии бо отхожду, идеже несть лицеприятия». Церковь прощальными песнями хочет только сильнее и живее напечатлеть в сердце живущих памятование о страшном дне смерти, а не возбудить в нас скорбь безотрадную.
По окончании прощальных песен возглашается диаконом ектения об упокоении усопшего и раздаётся над гробом «вечная память» как обет любви и вечного единения живых с умершими. Пред закрытием гроба священник бросает крестообразно горсть земли на умершего, показывая, что эта плоть некогда воскреснет, и произносит слова: «Господня земля и исполнение ея, вселенная и вси живущие на ней». После крестообразного посыпания умершего землёй с пением тропарей: «Со духи праведных скончавшихся душу раба Твоего, Спасе, упокой» закрывается гроб и умерший полагается в могиле с обращённым на восток лицом.
Могилы православных христиан бывают или на устроенных при церкви кладбищах, или при самой церкви в знак того, что бывшие верными Церкви при жизни находятся под особенным её попечением и по своей смерти. На могиле христианина ставится крест как символ победы Христовой над смертью и адом, как величественное многолиственное дерево, под тенью которого покоится христианин, словно путник после долговременного странствования.
(Из кн. «Азы православного Богослужения»)
|
