«Теперь тебе не до стихов…»

Теперь тебе не до стихов,

О слово русское, родное!

Созрела жатва, жнец готов,

Настало время неземное…

Ложь воплотилася в булат;

Каким-то Божьим попущеньем

Не целый мир, но целый ад

Тебе грозит ниспроверженьем…

Все богохульные умы,

Все богомерзкие народы

Со дна воздвиглись царства тьмы

Во имя света и свободы!

Тебе они готовят плен,

Тебе пророчат посрамленье,

Ты – лучших, будущих времен

Глагол, и жизнь, и просвещенье!

О, в этом испытаньи строгом,

В последней, в роковой борьбе,

Не измени же ты себе

И оправдайся перед Богом…

Фёдор Тютчев, 1854 г.

«Ужасный сон отяготел над нами…»

Ужасный сон отяготел над нами,

Ужасный, безобразный сон:

В крови до пят, мы бьемся с мертвецами,

Воскресшими для новых похорон.

Осьмой уж месяц длятся эти битвы,

Геройский пыл, предательство и ложь,

Притон разбойничий в дому молитвы,

В одной руке распятие и нож.

И целый мир, как опьяненный ложью,

Все виды зла, все ухищренья зла!..

Нет, никогда так дерзко правду Божью

Людская кривда к бою не звала!..

И этот клич сочувствия слепого,

Всемирный клич к неистовой борьбе,

Разврат умов и искаженье слова

Все поднялось и все грозит тебе,

О край родной! –такого ополченья

Мир не видал с первоначальных дней…

Велико, знать, о Русь, твое значенье!

Мужайся, стой, крепись и одолей!

Фёдор Тютчев, 1863 г.

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки.

Анна Ахматова,1942 г.

Родина

И откуда вдруг берутся силы

В час, когда в душе черным-черно?..

Если б я была не дочь России,

Опустила руки бы давно,

Опустила руки в сорок первом.

Помнишь? Заградительные рвы,

Словно обнажившиеся нервы,

Зазмеились около Москвы.

Похоронки, раны, пепелища…

Память, душу мне войной не рви,

Только времени не знаю чище

И острее к Родине любви.

Лишь любовь давала людям силы

Посреди ревущего огня.

Если б я не верила в Россию,

То она не верила б в меня.

Юлия Друнина

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали: – Господь вас спаси! –

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,

Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в Бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, всё-таки Родина –

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти просёлки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на просёлках свела.

Ты помнишь, Алёша: изба под Борисовом,

По мёртвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьём,

Ты помнишь, старуха сказала: – Родимые,

Покуда идите, мы вас подождём.

«Мы вас подождём!» – говорили нам пажити.

«Мы вас подождём!» – говорили леса.

Ты знаешь, Алёша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирали товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я всё-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская женщина

По-русски три раза меня обняла.

Константин Симонов, 1941 г.

«День и ночь сменяются друг другом…»

День и ночь сменяются друг другом,

А Добро сражается со Злом.

Стрелки, как всегда, идут по кругу, –

Это их земное ремесло.

Если ночь накроет мраком землю,

Твёрдо помни, что придёт рассвет.

Если предлагают злое зелье,

Разомкнув уста, промолви: «Нет».

Помня вечность, знай, что есть пределы,

Будь готов к отчёту у черты.

И не плачь, а молча делай дело,

То, в котором так уверен ты.

Так встречай зарницы, как подарки,

И ни перед кем ни падай ниц,

И под вечным сводом синей арки

Слушай голоса и звёзд, и птиц,

Что б ни говорили звездочёты,

Ты не опускай ресницы вниз, -

Победит Добро, в конечном счёте!

Победит в конечном счёте, Жизнь!

Лариса Кудряшова, 1990 г.

Виноватая Россия

Для Мира Греха и Разврата,

С которым мы в клинче стоим,

Россия всегда виновата

Лишь существованьем своим.

За то, что отбила атаки,

Которых не видывал свет,

И в самой чудовищной драке

Фашизму сломала хребет.

За твёрдую гордую поступь

К звезде, что мерцает вдали,

За то, что отправила в космос

Отважного сына Земли.

Не пряталась, не мелочилась,

Презрев подношенья и лесть,

Для внуков спасла Справедливость

И Правду, и Совесть, и Честь.

Руси несгибаемый норов,

Возмездия кованый гвоздь

Для западных наших «партнёров» –

Как в горле застрявшая кость.

В разгар сатанинского пира

Бессрочна России «вина»

За то, что у грешного мира

Не просит прощенья она.

Константин Фролов-Крымский, 2022 г.

«Умирал солдат в степи Донецкой..»

Умирал солдат в степи Донецкой

без ненужных фраз и медных труб,

и гуляла пьяная столица

и домой разъехалась к утру.

Облаков плыла по небу вата

от земли до самых райских врат.

И спросил апостол у солдата:

— За кого ты воевал, солдат?

И солдат, убитый под Донецком,

протянул апостолу в горсти

в крови и поту рисунок детский,

и услышал голос:

— Пропусти.

Алексей Шмелев, 2022г.

Русский Киев

Не святы мы и, в общем, не такие…

За то попали в гнусный переплёт.

Но знаешь, брат, есть прежний русский Киев,

Он жив ещё, он молится и ждёт.

Ему кричат, мол, братьям ты не нужен,

И вслед плюёт, оскалясь, укрохам.

А он встаёт, оболган, безоружен,

Лицо умоет и шагает в храм.

И, шапку сняв, там ставит, молча, свечи,

Пока ломает двери стая псов.

Сейчас ворвутся, чтобы гнать, калечить,

Но Киев русский умереть готов.

За что? За эти старые иконки,

За радость ту, что в сердце разлита,

За День Победы, голос в хоре звонкий,

А, в сущности, за Господа Христа.

Святых Печерских о защите просит

Поруганный, но вечный Киев-град:

– Услышьте нас, Антоний, Феодосий!

И ты услышь, российский брат-солдат.

Не верь, солдат, продажным подпевалам,

Что здесь царит эсэсовская гнусь.

Да, мы в плену, но в киевских кварталах

Невидимо живёт Святая Русь.

Приди! Очищен от бесовской мути,

Восстанет город, Господом храним.

Вернутся Чкалов, Пушкин и Ватутин,

Воскреснет Русский Иерусалим.

Наш путь непрост, но места нет для грусти:

Единый Бог, и мы – один народ.

И не был Киев никогда нерусским,

Он верой жив, он молится и ждёт.

Киевлянин, 2023 г.